Маргарита Бурсевич - Логово серого волка [СИ]
Мужчины в комнате замерли, и даже шороха одежды было неслышно.
— Как себя чувствуешь? — заботливо спросил Гай.
— Спасибо, гораздо лучше.
— Ли Бэй говорит, что ты очень быстро поправишься.
— Это хорошо, сложно не двигаться.
— Лорд Вульф хотел задать тебе несколько вопросов, — голос Локи звучал ровно, но нотку недоверия было сложно не заметить.
— Рано еще. Пусть сил наберется, — вступился Гай.
— А чего тянуть? Если она жертва, то разговор ей не повредит, а если соучастник, то…
Фраза без окончания повисла между нами, но я и так догадалась, что именно он хотел ею сказать. Если они решат, что я каким-то образом причастна к гибели семьи Вульф, то и лечение мне не понадобится.
— Заткнись, Локи, — рыкнул Гай.
— Весь замок говорит о том, что ее обвинили в смерти Леи. Староста хотел смерти Даку и ребенку, но дочь убивать он не собирался.
Седой возмущенно засопел, но возражать не стал, видимо, решив, что недостаточно меня знает, чтобы давать голову на отсечение. Несколько секунд тишины.
— Не верю, — все-таки упрямо сказал он.
Эта уверенность и порадовала, и расстроила. Приятно, когда кто-то считает тебя лучше, чем ты есть, но и оправдываться я не собиралась. Все, что я сделала, это мое решение и моя ответственность.
— Это правда, — тихо сказала я. — Это я убила Лею.
Кто-то из стоящих рядом медленно и тяжело втянул воздух.
— Позови Грея, — напряженно распорядился Гай тусклым голосом.
Странное чувство потери завладело мной, когда я перестала чувствовать волны тепла, которыми со мной делился седовласый оборотень. Похоже, я успела к нему привязаться всего за один день знакомства. До этого подобное чувство у меня вызывала только бабушка, и было сложно снова терять его.
Я несколько раз слышала, как он набирает в легкие воздух, словно собираясь что-то сказать или спросить, но так и не сделал этого. Я тоже молчала, потому как не знала, о чем говорить. Да, у меня не было выбора, но чувство вины от этого не меньше. Старичок лекарь поднял кружку, которую я уронила, и, шаркая ногами, вышел из комнаты. Дела? Или ему не хочется тут находиться?
Тяжелые шаги, приближающиеся к двери, отдавались ударами под дых. Ладошки стали влажными и холодными. Быстрый резкий скрип и пространство комнаты сжалось, выкачав из нее весь воздух. Лорд не заставил себя ждать и без промедления с порога спросил:
— Это правда, что сказал Локи? Ты призналась в убийстве Леи?
Такого прожигающего, вкрадчиво-опасного тона мне не приходилось слышать никогда. А еще из его горла все время был слышен рокот, который пугал даже больше, чем перспектива быть съеденной стаей оборотней. Сомневаюсь, что они так поступают, но люди разное болтали, и это в том числе. А слыша этот рык сейчас, была почти готова поверить. Захотелось откусить себе язык и задушить себя им, но раз уж я сделала первый шаг, то нужно идти до конца.
— Да, — получилось даже тверже, чем я ожидала от себя.
Голос почти не дрожал, и я удержалась от того, чтобы втянуть голову в плечи.
— За что? — рык отчетливо прорывался сквозь слова, а еще раздался хруст, как будто кто-то что-то раздавил.
Такой напор обескураживал и подавлял, но я и не ждала, что будет легко.
— Она попросила.
Гул со стороны лорда резко оборвался. В комнате раздался скрежет от сдвигаемых стульев и, похоже, все расселись куда придется.
— А теперь с самого начала.
Видимо, моя смерть снова откладывается, раз лорд нашел в себе силы выслушать всю эту кровавую историю, а не убил на месте.
И я, то громче, то тише стала рассказывать о событиях той ночи. Меня саму поразило то, что случившееся всего две ночи назад казалось таким далеким, как будто произошло полжизни назад. Было сложно говорить, не видя лиц и реакцию своих слушателей. Никто меня ни разу не перебил, и это помогало не сбиваться с мысли и не отвлекаться на острые эмоции, которые бушевали внутри меня.
Я рассказала о том, как наткнулась на пару у озера и, побоявшись им помешать, ушла. О том, как не смогла остаться в стороне и отправилась на звуки борьбы. О том, как раненный барон передал мне на руки свою жену, оставшись в лесу, с намерением биться до последнего. Рассказала, о ее смертельной ране и о просьбе сделать все, чтобы спасти ребенка.
— Почему ты говоришь, что убила ее? — недоумение в голосе Гая меня серьезно озадачило.
— Для того чтобы исполнить то, что она хотела, пришлось действовать немедленно.
У меня вдруг появилось омерзительное ощущение того, что рука снова в горячей крови, и я непроизвольно вытерла руки о покрывало.
— Женщина еще жить? — голос старика раздался в комнате.
И когда он успел вернуться?
Все в комнате напряглись, ожидая ответа, а я не могла рассеять их наихудшие подозрения.
— Да, — сложно было это произнести.
Кажется, даже воздух заледенел и зазвенел, но общее оцепенение разрушил лекарь, который заявил, удивив всех и меня в том числе.
— Хорошо. Иначе два смерть. Ты спасать ребенка.
— Но она умерла под моим ножом.
Может, это было глупо с моей стороны заострять внимание на этом факте, но недомолвок я не хотела. И говорила я это не лекарю и даже не лорду, а Гаю.
— Поступи ты по-другому, не было бы Богдана, — мягко сказал седой.
— Кого? — растерялась я.
— Сыну Дака было дано имя — Богдан, — объяснил мне лорд.
Голос его был еще скрипуч, но уже не выражал угрозы.
— Хорошее имя, — едва заметно кивнула я.
— Перестань себя корить, девочка.
И тут я расплакалась. Надо же, из меня раньше и слезинки не выдавишь, а в последнее время, словно дождевая туча.
— Хорошо все будет. И запомни, мой дом — твой дом, — устало сказал Грей.
От удивления у меня даже слезы вмиг просохли. Такие слова много стоят и редко произносятся, а получить такую клятву от лорда нечто неслыханное. Наверное, надо что-то ответить, но слова не шли с языка, и в голове стало пусто.
— Спасибо, — пролепетала я, когда смогла отдышаться.
— Это тебе спасибо, девочка.
— А имя у девочки есть? — Зачем-то спросил Локи.
Все замолчали в ожидании. Наверное, им тоже было интересно это знать, а я смутилась.
— Ромашка, — заливаясь румянцем, ответила я.
Я знаю, что это не настоящее имя, но другого у меня не было.
— Хм…
— Необычно, — протянул Локи. — Ромашка.
Он произнес это протяжно, словно пробуя на вкус и смакуя. Прервал его мычания короткий рык, от которого я дернулась.
— А это Маша или Рома?
— Не… не знаю, — растерялась я. — Бабушка всегда Ромашкой звала.
